Каноническое произведение

строки первые

Я ничего не хочу, я ни о чем не мечтаю.
Все отношения между людьми можно разбить по категориям (по типу: ты к нему – он к тебе):
а) хорошо – плохо
б) плохо – хорошо
в) хорошо – хорошо
г) плохо – плохо
д) пофиг
Я отношу себя к последней категории. Я ничего не хочу, я ни о чем не мечтаю.
Ночью я выдумываю фразы сюда, а утром их забываю.
Я жду, когда прославлюсь. Тогда в прямых эфирах я буду давать небрежные интервью. В них я честно, с удовольствием и самолюбованием сознаюсь во всех своих мерзостях и мерзких делишках. Правда тогда, скорее всего, вырастут дети, и этого им уже покажется мало.
Утренний шум транспорта за окном похож на шум моря.
Сегодня я опять видел ее во сне. Она зашла в зал, где я играл в баскетбол, и я не мог оторвать от нее глаз. Мяч летел, люди суетились, время замедлилось, и я просто стоял и смотрел на нее. Какой же я идиот. Какой же я мудак. Я бью себя головой об шкаф, но от этого, кажется, развалится только шкаф; боли я не чувствую. На ногу мне падает коробка из-под мобильного телефона, мол позвони. Но я не звоню. Я бью себя головой об стол три раза. Я бью себя кулаком в лоб. От этого становится легче, но ненадолго.
Казалось бы, у меня на все есть оправдания: мать – инвалид, отец – алкаш. Но так ли это? Интересно, какую роль они сыграли на самом деле? Каким был бы я в семье, где все шито-крыто?
Отношения между детьми и родителями, в некоторых семьях, можно назвать честными, потому что дети говорят наивно-открыто, а родители бесцеремонно.
Жизнь – это подлая штука. Когда все надежды умирают и теряется весь смысл существования, она обязательно подкидывает что-то новое.
Сейчас у меня каникулы. Сегодня я принял роды у дюжины мармеладин. Черствые и пожухлые, внутри они таили в себе маленькие, мягкие и яркие мармеладинки. Каникулы – это чудесная пора, когда можно отдохнуть и пофантазировать. Я нашел какую-то алкашку на сайте знакомств. Я вступил в переписку с Василиной Орловой.
И тогда!.. Он создал землю плоской в назидание всем дебилам, чтобы они не перевернулись, зайдя слишком далеко! Так он шутит, мой апостол, мой шакьямуни.
Вчера у меня умерла черепаха. Точнее, она умерла где-то неделю назад, никто этого и не заметил. Просто забилась, не в силах больше, под стол и тихо умерла. Когда ее нашли, цинично похоронили на мусорке. То время, пока ее труп лежал под столом, я не спал, как будто дух черепахи требовал погребения своего тела.
Завтра мне должна написать Freak. Она напишет что-нибудь вроде: “Ну что? Готов к ритуалу?” Мы договорились, что она убьет меня, договорились провести с ней ритуал убийства. В графе профессия, в анкете на сайте знакомств, она написала “киллер”. Я отвечу ей: “Я не хочу. Забудь меня. Я ужасно уродлив”.
Моя больная фантазия рисует картины, мой воспаленный мозг угадывает движения кисти.
На той стороне вселенной инопланетяне отбивают нам тридцатый поклон. Они поклоняются нашей планете, потому что она единственная во всей вселенной – голубая. Вот, наверное, почему у многих людей, и у меня в том числе, развился комплекс бога. Не потому что она голубая, а потому что где-то там далеко кто-то тебе поклоняется.
Когда я смотрю с высоты на людей, они мне кажутся не муравьями, а бактериями. А их города – опухолями на теле планеты. А планета – прыщиком на теле вселенной. А вселенная – еще одним прокаженным.

строки вторые

Я ненавижу всех, и больше всего – себя.
Когда все будущее пропадет, когда все надежды обломаются… Когда я напишу Freak: “Забудь меня. Я ужасно, ужасно, ужасно уродлив. Ты увидишь меня и пошлешь. Вот чего я боюсь, вот чего я не хочу”. Когда она скажет: “Да ладно…” Когда я соглашусь, она меня увидит и, действительно, пошлет… Когда на встрече выпускников меня вдруг никто не заметит, и я буду грустно сидеть в сторонке… Я куплю себе гитару.
Я знаю будущее. Я вижу вас всех насквозь. Она хочет поразвлечься. Он хочет ее. У этого мужчины спермотоксикоз. Этому нужна прачка, повар и проститутка, желательно в одном лице. Она оправдывается. Ей просто скучно. Он хочет значить больше, он привирает. А этот молодой человек, сразу видно, мудак. Что про будущее?.. Вы все умрете. Вам это уже говорили тысячу раз. Вы и сами это знаете. Просто еще не осознали.
Когда вчера я стоял на балконе, Господь Бог положил мне руку на плечо. От этого стало тяжело… Я называю его Аллахом, но он этого не любит. Он любит, когда его называют Буддой или Иисусом, а еще, вместо Боже, – Учитель. Он положил руку мне на плечо и сказал: “Ты знаешь, я хочу уничтожить этот мир”. Я ответил: “Я знаю”.
Я глотаю четыре таблетки, но почему-то не могу засунуть их себе в рот. То мимо, то выскакивают одна или несколько. Я совершенно отчетливо понимаю, что какие-то силы мешают мне проглотить эти таблетки. Злые или добрые, я не знаю. И я не знаю, глотать мне или не глотать. В конце концов, я заглатываю их; все четыре.
Две или три недели назад я мылся в ванной, напевая свои любимые песенки, и смеялся под напором душа во рту. Твердые струи воды щекочут язык и от этого волей-неволей становится смешно. Это последний способ улыбнуться. Так вот, тогда я проклял Анисимову; я пожелал, чтобы она сломала ногу. Сегодня мое желание сбылось. Сегодня я узнал, что у нее, действительно, пару дней назад, сломалась нога. Я почти не удивлен. И не испуган. Мне совсем не жалко ее. Я этого и хотел.
Freak я так и не увидел. Она меня забыла, ничего больше не писала. А я не писал ей. Кажется, я уже призрак, изредка появляющийся и пугающий людей. А может даже и не пугающий совсем, отчего еще более ущербный.
Завтра будет день. Завтра я буду. Послезавтра нет. Все мы умрем.
Утро – прекрасное начало дня. Я просыпаюсь и ем таблетки, чтобы переместиться в другой мир. Это tabletae pectusinum.
Состав:
ментол……………………..0.004
масло эфирное…………...0.0005
а в основном мел
Эти таблетки всего лишь связующий предмет между этим и тем миром. Как у арабов кофе в их религиозных культах. Что тебе надо, чтобы попасть в мир ирреального? Арабам – кофе. Мне – таблетки. Этого всего лишь связующий предмет, но без них я уже не могу. Где тот мир, а где этот, я уже не различаю.
Вся эта идиотская жизнь… Каждую ночь я вспоминаю все, что наделал. Если не все, то самые жуткие эпизоды. И возникает ужасное чувство сожаления не о том, чего не сделал, а о том, что я сделал и лучше бы не…
Вчера была встреча выпускников. Я пришел в небольшую забегаловку, когда все там уже собрались. Было шумно и весело, но когда пришел я с грустным лицом, все тоже погрустнели. Меня посадили рядом с моей первой любовью. Все сидели и глядели на меня, спрашивали как дела, как будто я вот-вот начну выдавать шутки, одна за другой. А я сидел, поникнув, и ничего меня не радовало; какая-то полная апатия. Все спрашивали: что со мной случилось. “Нет, с ним точно что-то случилось”. Я и сам понимал, что со мной что-то случилось. Те же люди, но ситуация совсем другая. Раза три вспоминали, как я падал в обморок, чтобы рассмешить меня и раззадорить. Но я уже совсем другой. Ангедония – диагноз отсутствия радости. И я знаю причину этому: меня нет с ними рядом. Потом несемейная часть распиздяев пошла гулять. Потихоньку все разбежались, и остались одни алкоголики. Я нарезался вдрызг. Это последний и самый надежный способ развеселиться.

строки третьи

Я умираю… Или уже?
Смерть – это неотъемлемая часть жизни. Когда жизнь в человеке со временем затухает, смерть только разрастается. Это можно представить в виде графика:
ХХОООООООО
20
ХХХХХХХХОО
80
ХХХХХХХХХХ
труп
Смерть разрастается. Одно послабление – и она победит. Странно, но все считают, что жизнь не обладает такой же способностью – победы; над смертью.
ОООООООООО
бессмертный
Я верю в чудо. Завтра… Завтра… Завтра… Завтра… Завтра… Я жду… Все сбудется. Все изменится. Я сам постараюсь. Я надорвусь. Но чудо свершится.
Я встречаюсь с моей первой любовью. Я умираю и возрождаюсь. С моей формулой жизни и смерти творится что-то непонятное. Сейчас она больше всего похожа на:
ОХОХОХОХОХ
Я спрашиваю у Бога: “Что это?” Он отвечает: “Чудо”. Я говорю: “Спасибо, Боже”.
Последние слова сливаются в последние строки. В них смерть становится жизнью, а жизнь – смертью. Свершаются чудеса. И обретается благодать. В запертой комнате проклятый вход становится спасительным выходом. Слепой становится зрячим. Безногий идет быстрее всех. Кто был никем – становится всем. Становится все понятно. Становится все ясно. Чудесный конец, если не считать, что скоро грядет суд божий. Апокалипсис. Если не считать, что прямо сейчас на нас летит метеорит, настолько огромный, что каждый из нас является его эпицентром. Готовьтесь. Еще пять секунд. Четыре. Три. Две….